Стрижак: Политзаключенные получают такие же травмы, как и жертвы либо активные участники боевых действий

Несмотря на то, что в целом количество людей, делающих донаты, увеличилось, появилась категория бывших политзаключенных, на сборы для которых откликаются менее охотно, отметил в комментарии Филину глава фонда солидарности BYSOL Андрей Стрижак.

— Проще всего донатят на сборы для семей с детьми, для женщин с детьми, для женщин, которые пережили насилие, тюрьму и вынуждены были уехать. Эти категории быстрее всего находят отклик, — подчеркнул Андрей Стрижак.

— Но, к сожалению, сложнее идут сборы для молодых парней и мужчин до 50 лет, особенно тех, которые находятся внутри страны и не могут показать свое лицо и рассказать всех деталей своей истории.

— Сколько примерно времени нужно мужчинам на адаптацию после переезда, когда они смогут выйти на работу и перестать нуждаться в поддержке?

— Сложно сказать, насколько каждый отдельный человек травмирован физически и морально, особенно в этих ситуациях. Мы, как правило, ориентируемся на срок от трех до в редких случаях шести месяцев. Обычно на такой период стараемся собрать средства на жилье и какой-то минимальный уровень жизни.

Разумеется, этого, скорее всего, недостаточно для такого рода реабилитации. Потому что если говорить о сущности проблемы — о ресоциализации и реабилитации — то она гораздо глубже.

Я приравниваю наших политзаключенных к жертвам либо активным участникам боевых действий. Эти люди получают приблизительно тот же самый спектр травм.

Это и посттравматическое расстройство, и достаточно серьезный ущерб физическому здоровью за время заключения.

Все это требует комплексного лечения и комплексных программ, которые мы, безусловно, не потянем. Нужны другие объемы ресурсов, и речь не только про деньги. Это и опыт, и специалисты, и управление такими программами. Это реально объем государственного уровня.

Так как у нас нет государства, мы делаем то, что можем, в минимальном объеме. К сожалению, возможности нашей аудитории ограничены.

Одна из причин, из-за которой выжигается эмпатия к той или иной категории людей, — это то, что у нас сейчас вокруг слишком много беды, слишком много горя. И оно становится привычным.

Учитывая то, какой в целом в мире происходит огромный уровень насилия, понятно, что беларуские политзаключенные уже не кажутся чем-то таким запредельным, как нам казалось в 2020-2021 годы.

В то же время правозащитник отмечает, что, по сравнению с прошлым годом, на 15% выросло количество донатящих и на 5% выросла сумма сборов.

— При этом для политзаключенных у нас есть и другие инструменты помощи. Есть наша разовая выплата, которую люди получают при освобождении или если родственники обращаются, пока человек еще находится в тюрьме.

Эта сумма — 1000 евро. Она может стать неким подспорьем как внутри страны, так и за границей. Но, как уже сказал, для человека, который только освободился из наших тюрем и не прошел никакой реабилитации, этого недостаточно.

Тем более, что многие из этих людей не могут выступать публично, а анонимные сборы получаются такими стандартизированными из-за того, чтобы по информации невозможно было опознать человека, который, находясь в стране, просит о помощи у тех, кого государство считает экстремистами.

Кроме того, спустя пять лет постоянного террора собирать донаты становится все сложнее технологически. Постоянно приходится прибегать к каким-то новым механизмам, искать новые источники ресурсов.

Мы считаем неуспешным сбор, который собрал меньше 1000 евро. И таких сборов за последнее время было два. Оба касались именно молодых мужчин, бывших политзаключенных, находящихся внутри страны в сложной ситуации.

Но даже если мы собираем меньше, любая собранная сумма все равно идет человеку в помощь, — сказал Стрижак.

Помочь нуждающимся беларусам можно по ссылке здесь.