Экс-политзаключенный: «В Жодино был настоящий пыточный режим»

Алексей — бывший политзаключенный, которого задержали за комментарий по «делу Андрея Зельцера». Суд назначил ему 3 года колонии за пару слов — в них он нашел и дискредитацию Беларуси, и оскорбление власти и Лукашенко.

Больше года до суда Андрей находился под следствием, его переводили в разные изоляторы, где он прошел через издевательства, пытки и антисанитарные условия. Сейчас беларус на свободе и в эмиграции, где перенес операцию по зрению после заключения.

Спецназ ворвался за коммент. Задержание дома

— Задерживал меня спецназ «Альфа», со щитами, автоматами, как террориста. И это за один лишь комментарий. Я им в машине говорю: «Вы что делаете? Я вообще не понимаю, что происходит». Мне показали распечатку с моим комментарием, паспортом, номером телефона. Я говорю: «И вот за эту х…ню вы ко мне ворвались с автоматами?». После этого меня вырубили ударом по голове прямо в машине.

Группа захвата ворвалась в квартиру к Алексею осенью 2021 года — за комментарий по «делу Андрея Зельцера».

Алексея вскоре обвинили по трем уголовным статьям: оскорбление представителя власти, дискредитация Республики Беларусь, оскорбление Александра Лукашенко.

Через 14 месяцев следствия суд признает его виновным, назначит 3 года колонии и штраф 3400 рублей.

Душ в умывальнике, туалет — это ведро в камере. ИВС в Осиповичах

Перед этапированием в колонию Алексея переводили из изолятора в изолятор — всего за чуть больше года он «сменил» несколько СИЗО и ИВС.

— Хватало всякого дерьма. В Жодино был настоящий пыточный режим. Вместе с другими арестованными на протяжении 45 суток мы подвергались пыткам, которые повторились в августе 2022 года уже в другом месте. Потом я находился в Осиповичском ИВС и, честно говоря, там был п…ц».

В ИВС его будили по ночам, а днем администрация запрещала спать.

— Ты спишь, а они будят тебя по несколько раз, чтобы ты отчитался. Это просто пытка сном — появляется недосып, усталость, очень быстро худеешь.

Туалетов и умывальников в камерах ИВС не было. 2 раза в день, утром и вечером, сокамерников водили в общий туалет.

— В этот туалет нормально сходить было невозможно. Помыться и почистить зубы можно было только когда нас водили в туалет — в умывальнике. Он был весь в крови, харче, говне — полная антисанитария. По сути, я месяц не чистил зубы.

В ИВС Алексей провел почти месяц.

— Камера 1,5 метра на 2,5 метра. Ничего не было, только ведро стояло в углу. В это ведро сходить в туалет нельзя, потому что потом будешь сидеть целый день в крохотной камере и дышать этим.

По словам Алексея, со стороны администрации в Осиповичском ИВС он «не ощущал давления» — хватало антисанитарных условий в камере. Тем не менее, весь месяц он жил без матраса, подушки и одеяла. Окно в камере было постоянно открытым и не застекленным.

— Август был не самым жарким месяцем — днем ты потеешь, а ночью уже мерзнешь. И так изо дня в день. Ты просто лежишь и спишь на деревянной кровати.

«Самочувствие всегда было плохим». СИЗО в Жодино

В Жодинском СИЗО подследственных водили в душ, но и это Алексей называет пыткой.

— Были и пытки холодной водой: тебя заводят в душ, надо по-любому помыться, но они включают только ледяную воду.

Мужчина вспоминает, что на суд его возили в «неухоженном состоянии»: у него не было возможности побриться и помыться. Самочувствие, по его словам, всегда было плохим. Обратиться к врачу не давали.

В заключении у Алексея появились проблемы со зрением — из-за ярких ламп, которые светили в камерах и днем и ночью.

— Эти лампы мерцают, они нормально так глаза сжигают, потому что мне «повезло» в сумме больше года посидеть в СИЗО при таком свете. Ложишься спать, закрываешь глаза, а эти лампы еще минут 30 мерцают, и это мешает, ты ловишь блики.

Операция после заключения, визиты милиционеров. Эмиграция

В колонии Алексей провел полтора года. Работал на деревообработке по 6 дней в неделю, также был занят на уборке строительного мусора. После освобождения сразу стал заниматься вопросом выезда за границу.

После освобождения давление на Алексея со стороны силовиков не прекратилось. Главной проблемой была неопределенность — его не ставили на учет в милиции.

—Всех заключенных, которые выходили на свободу, ставили на учет, а меня — нет. Без постановки на учет я не мог пересечь границу. В итоге я ходил по судам, добивался отмены запретов. Как только стал на учет, почувствовал что-то неладное. Мне тогда еще в милиции сказали: «Сейчас тебе весело будет».

После этого Алексей решил написать уведомление, что он планирует уехать за границу — по работе.

— Спросили куда я уезжаю. Я сказал в Россию и на следующий день уехал в Польшу. А через день силовики пришли ко мне домой. Искали меня, но уже было поздно.

Алексей рассказывает, что после отъезда силовики продолжили его искать, приходили к родным.

Сейчас беларус более полугода находится в Польше, переехал с женой. В эмиграции он перенес операцию на глазу, проходит реабилитацию. Из-за ожидания документов и больничного Алексей не может работать — только подрабатывать. По профессии он инженер, работал в нескольких телекоммуникационных компаниях. Теперь он планирует подтвердить свою профессию в Польше.

— С женой сейчас учим язык, будем делать нострификацию дипломов, потому что мы оба специалисты. Будем стараться устраиваться здесь и жить, ведь в Беларуси такую возможность теперь не дают.